Звезда оперной сцены, исполнитель главных партий в Париже и Берлине, Большом театре и Метрополитан Опера, великолепный баритон Андрей Жилиховский вырос в деревне и до 18 лет не знал, что такое опера.  Его путь на большую сцену – это невероятная история, в которой сошлись талант и упорство, любовь и Божье провидение. По крайней мере, сам Жилиховский уверен, что голос – это лишь половина успеха.



Лихая челка, спортивная фигура, задорный взгляд серых глаз, драйв и харизма – молодой баритон Андрей Жилиховский заставляет взрываться аплодисментами оперные залы главных театров мира, а герои классических опер в его исполнении предстают такими живыми и современными, как будто вы знакомы с ними с детства.

— Андрей, мы застали вас в Москве по счастливой случайности? 
— Я действительно бываю в Москве не так часто. Даже когда я был солистом труппы Большого театра, то отсутствовал значительную часть сезона, поскольку у меня много контрактов в разных странах. Из-за плотности графика в сезоне 2019/20 я перешел из статуса солиста труппы в статус приглашенного солиста. Сейчас я здесь в связи с премьерой «Садко». 

— То есть, вы работаете только по контрактам?
— Да, это нормальная практика в нашей профессии. У многих ведущих театров мира нет постоянной труппы, а контракты с исполнителями заключаются на спектакли.

— Значит, ваш график – это постоянные гастроли. А в каком городе мира ваш дом?
— Я родом из Молдовы и моя жена – тоже. У нас чудесный дом в Кишеневе. Когда устаешь от перелетов, стран и городов, очень хорошо быть там, где родные. К тому же, старший сын в этом году пошел в школу, так что теперь семья не может так же свободно ездить со мной повсюду, как раньше. 

— Ваша жена тоже из оперного мира?
— Нет, она… нормальная (смеется). Мы познакомились на свадьбе моего друга, Аня была подружкой невесты. Я не знал, что бывает любовь с первого взгляда, но эта девушка просто прошла мимо меня, а я посмотрел ей вслед и понял: это моя жена. Я был тогда студентом консерватории – без денег, без каких-то определенных перспектив. Я и не думал жениться! Но вот мы с тех пор вместе уже десять лет. У нас два сына, старшему семь, младшему скоро три. Анюта взяла на себя роль хранительницы очага, она заботится о детях, а наша любовь с годами только растет. Где бы я ни был, звоню ей по нескольку раз в день, как только появляется свободная минутка. 

— Андрей, расскажите, в каком возрасте вы начали петь? Как пришли в эту профессию? Это была мечта детства? 
— В детстве я понятия не имел, что такое опера! Я родился и вырос в деревне, где надо было дрова рубить и воду носить. Но музыку я любил, лет с 12 играл на скрипке в музыкальном кружке в районном центре. Мы там многое играли по слуху, и мне это, кстати, в дальнейшем очень пригодилось. После школы поступил в Кишиневский музыкальный колледж на хоровое дирижирование, а на третьем курсе у нас начался вокал. И вот тут я понял: это мое. Стало получаться. Тогда меня очень поддержал мой старший брат Гриша. 

— Ваш брат — музыкант?
— Нет, он пастор в протестантской церкви. У него прекрасный голос, он в юности тоже хотел заниматься вокалом, но не получилось. Не было денег – ни в семье, ни в стране. Гриша с двумя старшими братьями уехал тогда в Италию на заработки, и время для поступления было упущено. А когда он вернулся, я был уже на третьем курсе колледжа.



— У вас трое родных братьев?
— У меня шестеро родных братьев и четыре сестры. В семье нас 11 детей, я шестой по счету, Гриша – третий. Когда он увидел, как я увлекся вокалом, он сказал мне: «У меня не получилось, пусть у тебя получится». У него золотое сердце. Два курса в Кишеневе и четыре года в Санкт-Петербурге, пока я учился  в консерватории, Гриша поддерживал меня финансово. Студенты консерватории тогда подрабатывали — пели в хоре. Но Гриша сказал, за что я ему очень благодарен: «Тебе не надо петь в хоре, испортишь голос. Используй свой шанс, учись». Это было очень умно. Все годы моей учебы брат буквально жил для меня и помог мне заложить фундамент профессии.

— Андрей, правда, что вас отчислили из консерватории?
— Да, с четвертого курса. За неуплату. Пришел новый ректор и обнаружил, что я учусь на непонятно каких условиях. Меня ведь взяли бесплатно, хотя у меня и не было такого права – я не гражданин России. Но прежний ректор, Александр Владимирович Чайковский, решил дать мне шанс.

— Он разглядел ваш талант? 
— Когда я приехал в Санкт-Петербург поступать, я не знал даже русского языка. До 20 лет говорил только на молдавском. Пришел я вдвоем с землячкой, она помогала мне объясняться, заполнять документы. В приемной комиссии сказали, что мне в соседнюю дверь. Не гражданам России – только платное отделение. Я говорю: «У меня нет денег». Они разводят руками. Мы полчаса так ходили по кругу, но я стоял на своем: «У меня нет денег, и гражданства нет, но я хочу у вас учиться». В итоге они красным маркером написали на моих документах «Молдова» и допустили к прослушиванию. Нужно было пройти три тура. Конкурс был огромный, больше 100 человек на место. По итогам экзаменов у меня был самый высокий балл.

— И как же вы стали студентом?
— Была непростая ситуация — я не имел права на бюджетное место. Но поскольку я был первым, со мной не хотели прощаться. Председатель приемной комиссии, который допустил меня к экзаменам, сказал подождать. Но жить мне в Питере было негде и не на что, и я уехал домой в Молдову. Через некоторое время из консерватории позвонили моему брату Грише, разыскали как-то его телефон: «Почему Андрей уехал? Пусть срочно возвращается». Так я и учился – на непонятных условиях. Когда пару лет назад мы с Юрием Башметом пели в Сочи концерт, в зале был мой ректор Чайковский. Я подошел к нему после концерта: «Александр Владимирович, вы, наверное, даже не помните, что вы для меня сделали. Я бесконечно вам благодарен»! Вот как бывает в жизни…

— Ну, здесь надо отдать должное вашей настойчивости. Талант плюс характер. Если бы вы сидели и ждали, когда вас найдут…
— Такого не бывает! Это самая большая ошибка молодых исполнителей – думать, что сейчас к вам прибегут все агенты мира и предложат лучшие контракты. Пока ты сам не начнешь стучать в закрытую дверь, ничего не произойдет.  

— Расскажите о вашем контракте с Метрополитан Опера?
— В Метрополитан я пел в этом сезоне «Богему», в сентябре пою Фигаро в «Сивильском цирюльнике», а в перспективе «Cosi fan tutte» – «Так поступают все женщины» Моцарта. 

— Баритон – редкий голос?
— Нет, баритонов и басов много, особенно в России. У нас как раз мало теноров. 



— Для солиста оперы его голос – главный рабочий инструмент. Правда ли, что вам необходимо очень его беречь? От чего приходится отказываться?
— Наверное, ни от чего. Я же не обычный оперный певец, я вырос в деревне (улыбается). Не знаю, как другие, но я всегда пью холодную воду со льдом. Иногда люблю грызть семечки, которые, как считается, противопоказаны. Все можно, главное – не в день спектакля. 

— Какая из ваших партий – самая сложная технически?
— На данном этапе в моем репертуаре — это Веденецкий гость в «Садко». Все уважающие себя баритоны знают, что это такое, и какой она требует техники. По тесситуре она выше, чем у тенора, кульминация сложная, иногда проще спеть целый спектакль, чем песню Веденецкого гостя. 

— Требует ли оперный вокал хорошей физической формы?
— Конечно. Спеть спектакль – это очень непросто физически. Иногда после спектакля падаешь в гримерке без сил. Устаешь не только физически, но и психологически. Музыкант играет пальцами, сердцем и душой – но на своем инструменте. Певец – сам становится инструментом, его тело, нервы, разум. После спектакля ты совершенно опустошен.

— Что в жизни интересует и вдохновляет вас так же сильно, как опера?
— Люди. Меня восхищают люди, которые не боятся выходить из зоны комфорта, не думают постоянно о личной выгоде, любят свою профессию, семью, фанатеют по тому, что делают. Меня восхищают пары, в которых, не смотря на годы, свежая любовь. Мне нравится наблюдать за чемпионами: Месси, Роналдо, Овечкин, Карелин – как они шли к своим победам и как живут сейчас. Я учусь у них. Потому что мало взять высокую планку – надо уметь ее держать. Это самое сложное. 

— Вы недавно стали амбассадором Damiani в России, чем вам близок этот бренд?
— Damiani – это, в первую очередь, семья, династия. Сейчас брендом управляют два брата и сестра, а когда-то его основал их дед, продолжил отец. Мне очень близка эта философия, я сам вырос в большой семье. Любовь, доверие, поддержка родных людей – это огромная ценность в наши дни.

— Какие три слова лучше всего описывают вашу жизнь на сегодняшний день?
— Любовь. Благодарность. Работа. Когда я учился вокалу, я не думал ни о какой выгоде, просто делал то, что очень люблю. Музыка – это огромный, бескрайний океан. Мне интересно развиваться, делать что-то новое, сложное, на преодоление. И я не знаю, работа это для меня, хобби или наслаждение. Редко, наверное, так бывает, чтобы твоей работой становилось то, что ты так безумно любишь. И это, конечно, огромное счастье.